Враг невидим - Страница 60

…Боггарт не преувеличивал – он действительно был грозен и великолепен. Он возник из темноты, ростом под потолок, глаза светились белым, зубы сверкали жёлтым, мощные когти скребли пол, бурая шерсть вставала дыбом на горбатом загривке, из пасти капала дымящаяся слюна – было от чего ошалеть со страха! Если бы Веттели, не сумел разглядеть через пелену наваждения, что на самом деле перед ним не огромный рыкающий зверь, а нелепое человекообразное существо росточком не более двух футов, он и сам бы, пожалуй, кинулся чертить защитный круг. Что же говорить о бедных школьниках, уверенных, что их собрались растерзать заживо? Любо-дорого было посмотреть, как шустро они взялись за работу. Тридцати секунд не прошло – защита была наведена. В норматив уложились все, кроме Ангуса Фаунтлери, тот просто плюхнулся на колени, уткнулся лбом в пол, закрыл голову руками и замер, приготовившись к неминуемой смерти.

– Этот сожран! – довольным голосом объявил боггарт, указуя на лежащего грязным когтистым пальчиком.

Звероподобное чудовище пропало, на его месте топталось совсем другое создание – упитанное, безобразное, но скорее нелепое, чем страшное. Ученики трясли головами, моргали глазами и явно ничего не понимали.

– Фаунтлери, вставайте, опасность миновала, а страусиная поза вас не красит, – печально велел Веттели. Он всёрьёз опасался, что одноклассники поднимут бедного парня на смех, именно это произошло бы во времена оны в Эрчестере. Но то ли подрастающее поколение стало мягче и деликатнее, то ли к чудачествам Ангуса все давно привыкли, то ли от собственного испуга ещё не отошли, во всяком случае, насмешек не было, только сочувственные взгляды.

– А оно не укусит? – боязливо уточнил Фаунтлери, не меняя позы.

– Что за постановка вопроса? – возмутился боггарт. – Не укусит! Разве я дамская левретка или там, тойтерьер-крысолов, чтобы кусаться? «Не разорвёт ли?» – вот как надо спрашивать. Отвечаю: не разорву. Эксперты-испытатели так не поступают, это не в наших правилах… Ну, милые молодые люди, давайте-ка, наконец, посмотрим, что вы там наворожили! – в роли наставника молодёжи это существо явно чувствовало себя гораздо увереннее Веттели; оно вдруг принялось всё более и более достоверно копировать манеры самого профессора Инджерсолла, даже голоса их стали похожими. «Чему я удивляюсь? – сказал себе Веттели. – Он же школьный, ему ли не знать, как ведут себя на уроках настоящие учителя?»

А боггарт невозмутимо шествовал по подвалу, от одного застывшего столбиком ученика к другому, ощупывал тёмными ладошками невидимые стены их защитных кругов и комментировал с большим апломбом:

– Так-так. Слабовато, братец, слабовато. Вульгарную нежить вроде ходячего мертвеца, может быть и выдержит. Но не более того, учтите это!

…Ну-у! Разве это защита? Да нам она на один зуб! Видите, я руку просунул? Видите, вас хватаю? – лапа его действительно легко прошла сквозь преграду, и, удлинившись вдвое, потянулась к самому горлу несчастного Квентина Орвелла. Парень панически вскрикнул и шарахнулся назад. – А! То-то же! Усерднее надо быть, юноша, усерднее!.. Между прочим, как у вас с латынью?

Веттели тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ему определённо начинало казаться, будто по подвалу бродит директор Инджерсолл.

…– О! А вот это уже лучше! Обратите внимание, господа, очень неплохая работа! Советую брать пример. Как ваше имя, юноша? Перкинс? Молодец, мой мальчик, далеко пойдёте, если не будете лениться и отлынивать от занятий ради игры в поло.

– Сэр, я вовсе не играю в поло, – обескуражено пробормотал Перкинс. Похоже, явление миру «эксперта-испытателя» потрясло воспитанников не меньше, чем атака свирепого хищника. Они уже всерьёз сомневались, не самому господину ли директору пришла в голову странная фантазия, явиться на урок в столь неожиданно-мохнатом виде?

– Вот и славно. Продолжайте в том же духе, и тогда я могу быть спокоен за ваше будущее… Так, кто у нас следующий… Ба-а! Вот защита так защита! Феноменально, господа! Такой великолепный результат в столь юном возрасте! Без преувеличения, защита, достойная профессионального мага! Ни одно чудовище не пробьёт, я вам ручаюсь. Убедитесь сами, мистер Веттели, и оцените по достоинству. Юноша заслужил высший балл!

А дальше случилось непонятное. С умным видом, будто он действительно мог что-то оценить, Веттели приблизился к хвалёному творению Роберта Грэггсона, машинально протянул руку… и вдруг понял, что она упирается в твёрдое. Стена, возведённая для защиты от врагов рода человечьего, его, человека, не пропускала! Такого просто не могло быть! Но было, было – вот ужас!

Он попятился и постарался принять равнодушный вид – не хватало ещё, чтобы воспитанники заметили, что с их преподавателем творится неладное. Сухо похвалил юного гения Грэггсона, которого в эту минуту ненавидел, люто и совершенно незаслуженно. Заставил класс хором поблагодарить на прощание чрезвычайно довольного собой, прямо-таки раздувшегося от гордости «эксперта-испытателя». (Уже уходя, тот приятельски подпихнул Веттели локтём в бок и шепнул не без ехидства: «Что, видать, всё-таки были боггарты в родне, а?» – уж он-то всё заметил!) Кое-как, на четверть часа раньше положенного срока, закончил урок, сославшись на потрясение, которое молодым людям пришлось испытать. На самом деле, ему просто требовалось хоть немного побыть в одиночестве, осмыслить происшедшее. Потому что большой вопрос, кто на этом уроке был потрясён и испуган сильнее – ученики или их учитель.

«…Ты не человек! Ты – кто-то злой и опасный…», «Я чудовище, а сам-то ты разве лучше? Только и разницы, что пока не помер…» – всплыло в памяти. Неужели, это правда? Неужели он, Норберт Реджинальд Веттели, весь такой трагически-романтический, изысканно-аристократический и какой-то там ещё замечательный, на самом деле – всего-навсего мерзкая нелюдь, враг рода человеческого? Неужели он таким родился? Кажется, с чего бы? Или это в колониях с ним случилась какая-то беда, вроде той, что постигла капрала Пулла, а он и не заметил?