Враг невидим - Страница 41

К оглавлению

– Почему же, мистер Гаффин? – Веттели почувствовал себя не на шутку заинтригованным.

– Да потому что вы и есть убийца! Это вы прикончили несчастного Мидоуза, я-то знаю!

Вот это новость!

– Неужели? Но почему вы так решили?

– А потому что я видел вас на месте преступления! Да-да, видел собственными глазами! – победно выпалил поэт.

Добрые боги, уж не лишился ли он рассудка от пережитого потрясения?!

– Вы видели, как я убиваю Мидоуза?! Как втыкаю ему шило в глаз?

– Момента убийства я, хвала добрым богам, не застал, иначе мы бы сейчас с вами не разговаривали. У меня слабое сердце, оно бы этого просто не выдержало, – признал побледневший Огастес, пожалуй, не стоило при нём упоминать о шиле. – Но я отчётливо видел, как от душевой по коридору, в направлении центрального крыла, спешно удаляется фигура в учительской мантии. А кто в нашей школе носит мантию постоянно, не снимая даже в свободное время? Только вы, мистер Веттели! Только вы! И не думайте, что я буду молчать! Я непременно расскажу об этом полиции, когда сердце позволит мне встать с постели.

– Конечно, расскажите, – искренне одобрил Веттели. – Это может оказаться важно для следствия.

– Вы надо мной издеваетесь, да? – вдруг спросил Огастес беспомощно и грустно.

– Что вы, даже и не думаю, – поспешил заверить Веттели, огорчённый, что бедный поэт столь превратно истолковал его слова. Но тот не поверил.

– Издеваетесь. Вы мучите меня всё утро! Пользуетесь тем, что я болен и слаб. Убийца вы и есть, больше некому. Беды в Гринторпе начались с вашим появлением, до этого у нас не случалось никаких преступлений. А теперь – одно за другим. И не удивлюсь, если это только начало! Да!

Веттели слушал его обличительную тираду и не верил собственным ушам. Добрые боги, да это нелепое существо наивно как младенец! Совершенно не от мира сего! Его действительно нельзя оставлять без присмотра!

– Мистер Гаффин, – проникновенно заговорил лорд Анстетт, присев рядом с койкой безумного поэта. – Я обещаю никогда больше вас не мучить, не привлекать вашего внимания к анатомическим плакатам, не утомлять вас своим мельтешением и вообще как можно реже встречаться у вас на пути. Клянусь! Но и вы взамен обещайте мне одну вещь, всего одну! Уверяю, это не составит вам никакого туда…

– А именно? Чего вы от меня хотите? – уточнил Огастес сварливо. Ему хотелось бы вовсе проигнорировать просьбу недруга, но любопытство пересилило гордость.

– Обещайте, что когда в следующий раз заподозрите кого-нибудь в убийстве, не станете сообщать ему об этом с глазу на глаз, без свидетелей.

– Это ещё почему? – вяло осведомился Гаффин, похоже, он ожидал чего-то более интересного.

– Потому что если преступник окажется настоящим, он вас и в самом деле убьёт.

Обстановку разрядило появление доктора Саргасса, иначе Гаффин, пожалуй, сорвался бы с места и побежал спасаться. До его затуманенного сознания, наконец, дошло, сколь идиотически он себя вёл, откровенничая с предполагаемым убийцей. Ему стало страшно. Но пришёл Саргасс, одного напоил валериановыми каплями, другого обещанным чаем, одному попытался в очередной раз втолковать, что все его мнимые болезни имеют нервическую природу, другому велел пить железо и отпустил обоих с миром. Веттели решил, что, не смотря на трагические обстоятельства, день начался неплохо, потому что два урока он прогулял. «Как хорошо, что ученики не умеют читать мысли своих учителей, – подумалось ему. – Иначе они были бы сильно удивлены».

Насильственный характер гибели юного Мидоуза на этот раз почти не вызывал сомнений, поэтому вскоре после полудня вместе с уже знакомым нам печальным коронером из Эльчестера в Гринторп прибыл полицейский инспектор, и Веттели снова повезло – на пятом уроке его вызвали на допрос.

Впрочем, везение было относительным, поскольку никто не счёл бы приятным общество полицейского инспектора Тобиаса Дж. Поттинджера, а Веттели – особенно. Так уж сложилось, что чёрная кошка пробежала между ними в первую же секунду встречи.

Веттели застал инспектора вальяжно развалившимся в старинном директорском кресле стиля ампир. Это был крупный человек средних лет, с простоватым лицом, обрамлённым рыжими баками, и очень мясистым носом, одетый в штатский клетчатый костюм. Рукава пиджака были самую малость коротковаты, из них некрасиво торчали грубые, как у портового грузчика, руки. Ноги тоже торчали – из-под стола, и обуты были в ботинки не в цвет. Несчастное старенькое кресло жалобно поскрипывало под весом его мощного, жилистого тела, и вообще, инспектора Поттинджера было как-то слишком много, хотелось держаться на расстоянии.

– Норберт Реджинальд Веттели – это вы? – бросил инспектор вместо приветствия. Взгляд его был таким недоверчивым, будто он был уверен, что вошедший непременно захочет выдать себя за другого.

– Да, это я, – подтвердил Веттели безразличным тоном, хотя уже успел почувствовать неприязнь к полицейскому из Эльчестера. И весь дальнейший диалог эту неприязнь только укрепил.

– В каком классе учитесь? – школьных порядков инспектор не знал, и учительская мантия Веттели не помогла.

– Я преподаю естествознание и военное дело, – возразил Веттели холодно.

– Преподаёте? Неужели? – в голосе полицейского звучало откровенное пренебрежение. – А не слишком ли вы молоды для такой должности, мистер Веттели? Что вы можете смыслить в военном деле? – видимо, естествознание казалось Поттинджеру менее хитрой штукой.

– Моё руководство считает меня достаточно компетентным, а я не вижу причин сомневаться в компетентности суждений моего руководства, – отчеканил капитан Веттели, тихо зверея. Впрочем, он всегда умел держать себя в руках, и демонстрировать своё настроение был не намерен, внешне продолжал хранить полнейшее хладнокровие.